В старинном поместье, где под сенью вековых дубов расстилались обширные дворы, полные всякой живности, обитал петух необыкновенный. Не было равных ему во всей округе — перья его пылали огненным золотом, словно впитав в себя все краски восходящего солнца. А голос... О, голос его был подобен небесной арфе! Когда первые лучи зари касались земли, он возвещал о наступлении дня не простым криком, а мелодией столь дивной, что даже птицы замолкали, внимая этому чуду.
Хозяин поместья души не чаял в своем пернатом сокровище. На каждом пиру, при каждом госте он с гордостью рассказывал о своем чудесном петухе, чей голос мог бы позавидовать любой певец.
Слава о диковинной птице разнеслась далеко за пределы поместья, и нашлись те, кто возжелал завладеть этим живым сокровищем. Не раз и не два крались темной ночью воры к усадьбе, но всякий раз уходили ни с чем — словно сама судьба охраняла волшебного петуха.
Однако в одну безлунную ночь, когда тьма окутала мир плотным покровом, троица самых отчаянных разбойников проникла в поместье. Они двигались бесшумно, как тени, пробираясь к птичьему двору. Сердца их бились от предвкушения богатой добычи.
Подкравшись к насесту, где дремал петух, воры набросили на него мешок из грубого холста. Несколько мгновений стояла гробовая тишина. Разбойники уже торжествовали победу, когда вдруг из мешка донесся рев, от которого кровь застыла в жилах. Это был не птичий крик, а рычание дикого зверя, полное древней, первобытной силы.
Мешок разорвался, словно паутина, и в полумраке перед оцепеневшими ворами явилось существо, которое невозможно было назвать ни человеком, ни зверем. Рев не умолкал, наполняя ночь ужасом и трепетом. Разбойники, объятые безумным страхом, разбежались в разные стороны, проклиная час, когда решились на это злодеяние.
А утром, как всегда, петух-чародей встретил рассвет своей божественной песней, разбудив мир и возвестив о том, что добро вновь восторжествовало над злом.